Картина десятая
Вечер. Кабинет Полицеймейстера. В стороне приготовлена закуска. На стене портрет шефа особого корпуса жандармов графа А. X. Бенкендорфа.
Полицеймейстер (Квартальному). Придет?
Квартальный . Был очень рассержен, отправил меня к черту. Но, когда прочитал в записке, что будут карты, смягчился. Придет.
Стук. Входят Председатель , Прокурор и Почтмейстер . Жандармский полковник сидит в отдалении.
Полицеймейстер . Ну, господа, в собственных бумагах его порыться не мог. Из комнаты не выходит, чем?то заболел. Полощет горло молоком с фигой. Придется расспросить людей. (В дверь.) Эй!
Входит Селифан , с кнутом, снимает шапку.
Ну, любезный, рассказывай про барина.
Селифан . Барин как барин.
Полицеймейстер . С кем водился?
Селифан . Водился с людьми хорошими, с господином Перекроевым…
Полицеймейстер . Где служил?
Селифан . Он сполнял службу государскую, сколесский советник. Был в таможне, при казенных постройках…
Полицеймейстер . Каких именно?
Пауза.
Ну, ладно.
Селифан . Лошади три. Одна куплена три года назад тому. Серая выменяна на серую. Третья – Чубарый – тоже куплена.
Полицеймейстер . Сам?то Чичиков действительно называется Павел Иванович?
Селифан . Павел Иванович. Гнедой – почтенный конь, он сполняет свой долг. Я ему с охотой дам лишнюю меру, потому что он почтенный конь. И Заседатель – тож хороший конь. Тпрр!.. Эй вы, други почтенные!..
Полицеймейстер . Ты пьян как сапожник.
Селифан . С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого… и закусили вместе…
Полицеймейстер . Вот я тебя как высеку, так ты у меня будешь знать, как говорить с хорошим человеком.
Селифан (расстегивая армяк). Как милости вашей будет завгодно, коли высечь – то и высечь. Я ничуть не прочь от того. Оно и нужно посечь, потому что мужик балуется. (Взмахивает кнутом.)
Полицеймейстер (хмуро). Пошел вон.
Селифан (уходя). Тпрр… Балуй…
Полицеймейстер (выглянувшему в дверь Квартальному). Петрушку.
Петрушка входит мертво пьяный.
Прокурор . В нетрезвом состоянии.
Полицеймейстер (с досадой). А, всегда таков. (Петрушке.) Кроме сивухи, ничего в рот не брал? Хорош, очень хорош. Уж вот, можно сказать, удивил красотой Европу. Рассказывай про барина.
Молчание.
Председатель (Петрушке). С Перекроевым водился?
Молчание.
Почтмейстер . Лошадей три?
Молчание.
Пошел вон, сукин сын.
Петрушку уводят.
Жандармский полковник (из угла). Нужно сделать несколько расспросов тем, у которых были куплены души.
Полицеймейстер (Квартальному). Коробочку привезли? Попроси ее сюда.
Коробочка входит.
Председатель . Скажите, пожалуйста, точно ли к вам в ночное время приезжал один человек, покушавшийся вас убить, если вы не отдадите каких?то душ?
Коробочка . Возьмите мое положение… Пятнадцать рублей ассигнациями!.. Я вдова, я человек неопытный… Меня нетрудно обмануть в деле, в котором я, признаться, батюшка, ничего не знаю.
Председатель . Да расскажите прежде пообсто?ятельнее, как это… Пистолеты при нем были?
Коробочка . Нет, батюшка, пистолетов я, оборони бог, не видала. Уж, батюшка, не оставьте. Поясните по крайней мере, чтобы я знала цену?то настоящую.
Председатель . Какую цену, что за цена, матушка, какая цена?
Коробочка . Да мертвая?то душа почем теперь ходит?
Прокурор . О господи!..
Полицеймейстер . Да она дура от роду или рехнулась!
Коробочка . Что же пятнадцать рублей. Ведь я не знаю, может, они пятьдесят или больше…
Жандармский полковник . А покажите бумажку. (Грозно.) По?ка?жи?те бумажку! (Осматривает бумажку.) Бумажка как бумажка.
Коробочка . Да вы?то, батюшка, что ж вы?то не хотите мне сказать, почем ходит мертвая душа?
Председатель . Да помилуйте, что вы говорите! Где же видано, чтобы мертвых продавали?!
Коробочка . Нет, батюшка, да вы, право… Теперь я вижу, что вы сами покупщик.
Председатель . Я председатель, матушка, здешней палаты!
Коробочка . Нет, батюшка, вы это, уж того… Сами хотите меня обмануть… Да ведь вам же хуже, я б вам продала и птичьих перьев.
Председатель . Матушка, говорю вам, что я председатель. Что ваши птичьи перья, не покупаю ничего!
Коробочка . Да бог знает, может, вы и председатель, я не знаю… Нет, батюшка, я вижу, что вы и сами хотите купить.
Председатель . Матушка, я вам советую полечиться. У вас тут недостает.
Коробочку удаляют.
Полицеймейстер . Фу, дубиноголовая старуха!
Ноздрев (входит). Ба… ба… ба… прокурор. Ну, а где губернские власти, там и закуска. (Выпивает.) А где же карты?
Полицеймейстер . Скажи, пожалуйста, что за притча, в самом деле, эти мертвые души? Верно ли, что Чичиков скупал мертвых?
Ноздрев (выпив). Верно.
Прокурор . Логики нет никакой.
Председатель . К какому делу можно приткнуть мертвых?
Ноздрев . Накупил на несколько тысяч. Да я и сам ему продал, потому что не вижу причины, почему бы не продать. Ну вас, ей?богу! Где карты?
Полицеймейстер . Позволь, потом. А зачем сюда вмешалась губернаторская дочка?
Ноздрев . А он подарить ей хотел их. (Выпивает.)
Прокурор . Мертвых?!
Полицеймейстер . Андроны едут, сапоги всмятку…
Прокурор . Не шпион ли Чичиков? Не старается ли он что?нибудь разведать?
Ноздрев . Старается. Шпион.
Прокурор . Шпион?
Ноздрев . Еще в школе – ведь я с ним вместе учился – его называли фискалом. Мы его за это поизмяли так, что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пиявок.
Прокурор . Двести сорок?
Ноздрев . Сорок.
Полицеймейстер . А не делатель ли он фальшивых бумажек?
Ноздрев . Делатель. (Выпивает.) Да, с этими бумажками вот уж где смех был! Узнали однажды, что в его доме на два миллиона фальшивых ассигнаций. Ну, натурально, опечатали дом его. Приставили караул. На каждую дверь по два солдата. И Чичиков переменил их в одну ночь. На другой день снимают печати… все ассигнации настоящие.
Полицеймейстер . Вот что, ты лучше скажи, точно ли Чичиков имел намерение увезти губернаторскую дочку?
Ноздрев (выпив). Да я сам помогал в этом деле. Да если бы не я, так и не вышло бы ничего.
Жандармский полковник . Где было положено венчаться?
Ноздрев . В деревне Трухмачевке… поп отец Сидор… за венчанье семьдесят пять рублей.
Почтмейстер . Дорого.
Ноздрев . И то бы не согласился! Да я его припугнул. Перевенчал лабазника Михайлу на куме… Я ему и коляску свою даже уступил… И переменные лошади мои…
Полицеймейстер . Кому? Лабазнику? Попу?
Ноздрев . Да ну тебя! Ей?богу… Где карты? Зачем потревожили мое уединение? Чичикову.
Прокурор . Страшно даже сказать… Но по городу распространился слух, что будто Чичиков… Наполеон.
Ноздрев . Без сомнения.
Чиновники застывают.
Прокурор . Но как же?
Ноздрев . Переодетый. (Выпивает.)
Председатель . Но ты уж, кажется, пули начал лить…
Ноздрев . Пули?.. (Таинственно.) Стоит, а на веревке собаку держат.
Прокурор . Кто?!
Ноздрев . Англичанин. Выпустили его англичане с острова Елены. Вот он и пробирается в Россию, будто бы Чичиков. Не?ет. А в самом деле он вовсе не Чичиков. (Пьянеет. Надевает треугольную шляпу Полицеймейстера.)
Полицеймейстер . Черт знает что такое. Да ну, ей?богу. А ведь сдает на портрет Наполеона!
Ноздрев ложится.
Пьян!
Пауза.
Почтмейстер . А знаете ли, господа, кто это Чичиков?
Все . А кто?!
Почтмейстер . Это, господа, судырь мой, не кто другой, как капитан Копейкин…
Председатель . Кто таков этот капитан Копейкин?
Почтмейстер (зловеще). Так вы не знаете, кто таков капитан Копейкин?..
Полицеймейстер . Не знаем!
Почтмейстер . После кампании двенадцатого года, судырь мой, – вместе с ранеными прислан был и капитан Копейкин. Пролетная голова, привередлив, как черт, забубеж такой!.. Под Красным ли или под Лейпцигом, только, можете себе вообразить, ему оторвало руку и ногу. Безногий черт, на воротнике жар?птица!..
Послышался стук деревянной ноги. Чиновники притихли.
…Куда делся капитан Копейкин, неизвестно, но появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман?то этой шайки был, судырь ты мой, не кто иной, как…
Стук в дверь.
Копейкин . Капитан Копейкин.
Прокурор . А?а! (Падает и умирает.)
Председатель и Почтмейстер выбегают.
Полицеймейстер (испуганно). Что вам угодно?
Копейкин . Фельдъегерского корпуса капитан Копейкин. Примите пакет. Из Санкт?Петербурга. (Кашляет и исчезает.)
Полицеймейстер . Фельдъегерь! (Вскрывает и читает.) Поздравляю вас, Илья Ильич, в губернию нашу назначен генерал?губернатор. Вот приедет на расхлебку!
Жандармский полковник . Алексей Иванович, Чичикова арестовать, как подозрительного человека.
Полицеймейстер . Батюшки, что с прокурором?то! Батюшки. Воды, кровь пустить!.. Да он, никак, умер!!.
Ноздрев (проснувшись). Я вам говорил!..
Занавес
Картина одиннадцатая
Первый . Побывав у прокурора, он пошел к другим, но все или не приняли его, или приняли так странно, так растерялись и такая вышла бестолковщина изо всего, что он усомнился в здоровье их мозга. Как полусонный бродил он по городу, не будучи в состоянии решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли голову, или наяву заварилась дурь почище сна. Ну уж коли пошло на то, так мешкать более нечего, нужно отсюда убираться поскорей…
Номер в гостинице. Вечер. Свеча.
Чичиков . Петрушка! Селифан!
Селифан . Чего изволите?
Чичиков . Будь готов! На заре едем отсюда.
Селифан . Да ведь, Павел Иванович, нужно бы лошадей ковать.
Чичиков . Подлец ты! Убить ты меня собрался? А? Зарезать?! А? Разбойник! Страшилище морское! Три недели сидели на месте, и хоть бы заикнулся, беспутный, а теперь к последнему часу пригнал. Ведь ты знал это прежде, знал? А? Отвечай!
Селифан . Знал.
Петрушка . Вишь ты, как мудрено получилось. И знал ведь, да не сказал.
Чичиков . Ступай приведи кузнеца, чтоб в два часа все было сделано. Слышишь? А если не будет, я тебя в рог согну и узлом завяжу.
Селифан и Петрушка выходят. Чичиков садится и задумывается.
Первый …В продолжение этого времени он испытал минуты, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сидению на месте, видит из окна плетущихся в сумерки людей, стоит, то позабываясь, то обращая вновь какое?то притупленное внимание на все, что перед ним движется и не движется, и душит с досады какую?нибудь муху, которая жужжит и бьется под его пальцем. Бедный неедущий путешественник!..
Стук в дверь. Появляется Ноздрев .
Ноздрев . Вот говорит пословица: для друга семь верст не околица… Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай, думаю, зайду… Прикажи?ка набить мне трубку. Где твоя трубка?
Чичиков . Да ведь я не курю трубки.
Ноздрев . Пустое, будто я не знаю, что ты куряка. Эй, Вахрамей!
Чичиков . Да не Вахрамей, а Петрушка.
Ноздрев . Как же, да ведь у тебя прежде был Вахрамей.
Чичиков . Никакого не было у меня Вахрамея.
Ноздрев . Да, точно, это у Деребина Вахрамей. Вообрази, Деребину какое счастье… Тетка его поссорилась с сыном… А ведь признайся, брат, ведь ты, право, преподло поступил тогда со мною, помнишь, как играли в шашки? Ведь я выиграл… Да, брат, ты просто поддедюлил меня. Но ведь я, черт меня знает, никак не могу сердиться! Ах, да я ведь тебе должен сказать, что в городе все против тебя, они думают, что ты делаешь фальшивые бумажки… Пристали ко мне, да я за тебя горой… Наговорил, что я с тобой учился… и отца знал…
Чичиков . Я делаю фальшивые бумажки?!
Ноздрев . Зачем ты, однако ж, так напугал их! Они, черт знает, с ума сошли со страху… Нарядили тебя в разбойники и в шпионы, а прокурор с испугу умер, завтра будет погребение. Они боятся нового генерал?губернатора. А ведь ты ж, однако ж, Чичиков, рискованное дело затеял!
Чичиков . Какое рискованное дело?
Ноздрев . Да увезти губернаторскую дочку.
Чичиков . Что? Что ты путаешь? Как увезти губернаторскую дочку? Я – причина смерти прокурора?!
Входят Селифан и Петрушка с испуганными физиономиями. Послышалось за сценой брякание шпор.
Петрушка . Павел Иванович, там за вами полицеймейстер с квартальными.
Чичиков . Как, что это?..
Ноздрев (свистит). Фью. (Внезапно и быстро скрывается через окно.)
Входят Полицеймейстер , Жандармский полковник и квартальный .
Полицеймейстер . Павел Иванович, приказано вас сей час же в острог.
Чичиков . Алексей Иванович, за что?.. Как это?.. Без суда?.. Безо всего!.. В острог… Дворянина?..
Жандармский полковник . Не беспокойтесь, есть приказ губернатора.
Полицеймейстер . Вас ждут.
Чичиков . Алексей Иванович, что вы?.. Выслушайте… Меня обнесли враги… Я… Бог свидетель, что здесь просто бедственное стечение обстоятельств…
Полицеймейстр . Взять вещи.
Квартальный завязывает шкатулку, берет чемодан.
Чичиков . Позвольте! Вещи!.. Шкатулка!.. Там все имущество, которое кровным потом приобрел… Там крепости…
Жандармский полковник . Крепости?то и нужны.
Чичиков (отчаянно). Ноздрев! (Оборачивается.) Ах, нету… Мерзавец! Последний негодяй. За что же он зарезал меня?!
Квартальный берет его под руку.
Чичиков . Спасите! Ведут в острог! На смерть!
Его уводят. Селифан и Петрушка стоят безмолвны, смотрят друг на друга.
Занавес
Картина двенадцатая
Арестное помещение
Первый …С железной решеткой окно. Дряхлая печь. Вот обиталище. И вся природа его потряслась и размягчилась. Расплавляется и платина – твердейший из металлов, когда усилят в горниле огонь, дуют меха и восходит нестерпимый жар огня, белеет, упорный, и превращается в жидкость, поддается и крепчайший муж в горниле несчастий, когда они нестерпимым огнем жгут отверделую природу…
…И плотоядный червь грусти страшной и безнадежной обвился около сердца! Точит она это сердце, ничем не защищенное…
Чичиков . Покривил!.. Покривил, не спорю, но ведь покривил, увидя, что прямой дорогой не возьмешь и что косою больше напрямик. Но ведь я изощрялся!.. Для чего?! Чтобы в довольстве прожить остаток дней! Я хотел иметь жену и детей, исполнить долг человека и гражданина, чтоб действительно потом заслужить уважение граждан и начальства! Кровью нужно было добывать насущное существование! Кровью! За что же такие удары? Где справедливость небес? Что за несчастье такое, что как только начнешь достигать плодов и уж касаться рукой, вдруг буря и сокрушение в щепки всего корабля? Я разве разбойник? От меня пострадал кто?нибудь? Разве я сделал несчастным человека? А эти мерзавцы, которые по судам берут тысячи, и не то чтобы из казны, не богатых грабят, последнюю копейку сдирают с того, у кого нет ничего. Сколько трудов, железного терпения, и такой удар… За что? За что такая судьба? (Разрывает на себе фрак.)
Первый …Тсс! Тсс!
За сценой послышалась печальная музыка и пение.
Чичиков (утихает и смотрит в окно). А, прокурора хоронят. (Грозит кулаком окну.) Весь город мошенники! Я их всех знаю! Мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. А вот напечатают, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, редкий отец, примерный гражданин, а на поверку выходит – свинья!
Первый …Несчастный ожесточенный человек, еще недавно порхавший вокруг с резвостью, ловкостью светского человека, метался теперь в непристойном виде, в разорванном фраке, с окровавленным кулаком, изливая хулу на враждебные силы.
Стук. Входят Полицеймейстер и Жандармский полковник .
Чичиков (прикрывая разорванный ворот фрака). Благодетели…
Жандармский полковник . Что ж, благодетели. Вы запятнали себя бесчестнейшим мошенничеством, каким когда?либо пятнал себя человек. (Вынимает бумаги.) Мертвые? Каретник Михеев!
Чичиков . Я скажу… я скажу всю истину дела. Я виноват, точно, виноват… Но не так виноват… Меня обнесли враги… Ноздрев.
Жандармский полковник . Врешь! Врешь. (Распахивает дверь. В соседнем помещении видно зерцало и громадный портрет Николая I.) Воровство, бесчестнейшее дело, за которое кнут и Сибирь!
Чичиков (глядя на портрет). Губитель!.. Губитель… Зарежет меня, как волк агнца… Я последний негодяй! Но я человек, ваше величество! Благодетели, спасите, спасите… Искусил, шельма, сатана, изверг человеческого рода, секретарь опекунского совета…
Жандармский полковник (тихо). Заложить хотели?
Чичиков (тихо). Заложить. Благодетели, спасите… Пропаду, как собака…
Жандармский полковник . Что ж мы можем сделать? Воевать с законом?
Чичиков . Вы все можете сделать! Не закон меня страшит. Я перед законом найду средства… Только бы средство освободиться… Демон?искуситель сбил, совлек с пути, сатана… черт… исчадие… Клянусь вам, поведу отныне совсем другую жизнь. (Пауза.)
Полицеймейстер (тихо, Чичикову). Тридцать тысяч. Тут уж всем вместе – и нашим, и полковнику, и генерал?губернаторским.
Чичиков (шепотом). И я буду оправдан?
Полицеймейстер (тихо). Кругом.
Чичиков (тихо). Но позвольте, как же я могу? Мои вещи, шкатулка… Все запечатано.
Полицеймейстер (тихо). Сейчас все получите.
Чичиков . Да… Да…
Полицеймейстер вынимает из соседней комнаты шкатулку, вскрывает ее. Чичиков вынимает деньги, подает Полицеймейстеру.
Жандармский полковник (тихо, Чичикову) . Убирайтесь отсюда как можно поскорее, и чем дальше – тем лучше. (Рвет крепости.)
Послышались колокольчики тройки, подъехала бричка. Чичиков оживает.
Эй!..
Чичиков вздрагивает.
Полицеймейстер . До свидания, Павел Иванович! (Уходит вместе с Жандармским полковником.)
Раскрывается дверь, входят Селифан и Петрушка – взволнованы.
Чичиков . Ну, любезные… (Указывая на шкатулку.) Нужно укладываться да ехать.
Селифан (страстно). Покатим, Павел Иванович! Покатим!.. Дорога установилась. Пора уж, право, выбраться из города. Надоел он так, что и глядеть на него не хотел бы! Тпрру… Балуй…
Петрушка . Покатим, Павел Иванович! (Накидывает на Чичикова шинель.)
Все трое выходят. Послышались колокольчики.
Первый …О, жизнь… Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из города. И увидел, что город уже давно скрылся. Ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг городов, не было видно. И даже белые верхушки каменных церквей давно ушли в землю. И город как будто не бывал в памяти, как будто проезжал его давно, в детстве.
Летят версты, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком; летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что?то страшное заключено в быстром мелькании, когда только небо над головой, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
О, дорога, дорога! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя и ты меня великодушно выносила и спасала. О, без тебя как тяжело мне было бороться с ничтожным грузом мелких страстей, идти об руку с моими ничтожными героями! Сколько раз хотел бы я ударить в возвышенные струны и поклонников приковать к победной своей колеснице! Но нет! Но нет! Определен твой путь, поэт! Тебя назовут и низким, и ничтожным, и не будет к тебе участия современников. От тебя отнимут душу и сердце. Все качества твоих героев придадут тебе, и самый смех твой обрушится на тебя же. О, милый друг! Какие существуют сюжеты, пожалей обо мне! Быть может, потомки произнесут примирение моей тени.
Зажигается лампа.
…И я глянул вокруг себя и, как прежде, увидел Рим в час захождения солнца.
Конец
1930–1931